Камина Драммер — JoinRpg.Portal
Камина Драммер. Краткая биография
Родом с Паллады. В отличие от многих астеров, ее семья не считала планетян абсолютным злом. Впрочем, на Палладе многие придерживались этого мнения — марсианские компании, развернувшие на ней свое производство, давали рабочие места большинству желающих, а местный профсоюзный лидер Диего Гальярдо нашел общий язык с марсианами и благодаря этому обеспечивал астерам вполне сносные условия работы. Отец Камины успел поработать в марсианской частной охранной компании “Аннансек”. Инструктора заставляли всех пройти минимальную военную подготовку по марсианским стандартам. Камина впитала от отца марсианскую военную четкость, и когда подросла — тоже устроилась в службу безопасности одной из местных металлургических компаний.
Тогда она узнала, что все устроено несколько сложнее, чем ей представлялось. Оказалось, что Диего Гальярдо возглавляет не только профсоюз, но и одну из групп, относящихся к криминальной организации “Черное небо”, а астеры, работающие на местные службы безопасности, не столько заботятся о безопасности, сколько прикрывают местные криминальные круги и имеют с этого свою долю.
По-видимому, даже марсиане, долго работающие на Палладе, знали об этом — но считали, что лучше мириться с криминалом, чем закрутить гайки и в результате получить теракты от каких-нибудь радикальных кругов АВП. Судя по рассказам, то же самое творилось и на других астероидах — на Церере, где лидером был Андерсон Доуз, на Ганимеде, Каллисто и т.д.
Впрочем, постепенно она начала различать неформальных лидеров. Одни, как Гальярдо, делали бизнес — их целью было обеспечение нормальной жизни себе и тем, кто на них работает. Другие боролись за права астеров, а не ради денег — и называли себя АВП. Андерсон Доуз относился ко второй категории, поэтому в какой-то момент она перебралась на Цереру и начала работать на него. Формально они считались наемной охраной одного из казино, но на деле контролировали целый район, куда официальная служба безопасности почти не заглядывала. Четкой иерархии у них, конечно не было, и это довольно сильно ее раздражало. Поэтому вскоре Доуз предложил ей перейти на работу на Тихо — быть его человеком при Фреде Джонсоне.
Однако проработав под началом Джонсона несколько месяцев, она поняла, что ее симпатии на его стороне.
Бывший полковник флота ООН, а ныне представитель совета директоров корпорации “Тихо”, непосредственно руководящий станцией, и при этом глава местного АВП Фред Джонсон постарался организовать работу станции так, чтобы она приносила владельцам прибыль, а работающим на ней астерам давала нормальный заработок и право гордиться тем, что они делают. А от службы безопасности он требовал той четкости, которая Камине была привычна с детства. Так что вскоре она начала подниматься по карьерной лестнице и через 10 лет работы на Тихо стала главой службы безопасности и вошла в небольшой круг доверенных лиц Фреда Джонсона. К этому времени уже появилась протомолекула и Кольца, ведущие к иным мирам, а Фред благодаря захвату станции Тот, на которой работали ученые “Протогена”, заразившие Эрос, и дальнейшим действиям в сложных условиях противостояния Земли и Марса набрал политический вес, позволивший ему говорить с представителями Земли и Марса от имени АВП — хотя многие астеры с этим не соглашались.
Казалось, астеры наконец получили возможность обсуждать с планетянами свои права на политической арене. Принадлежащий Тихо корабль “Бегемот” (переделанный из спроектированного для мормонов “Наву”) сыграл важную роль в освоении Медленной зоны и, будучи переименован в “Медину”, занял ключевое место на пути из Солнечной системы к колониям. Андерсон Доуз, окончательно захвативший власть на Церере, был готов поддерживать Джонсона в его начинаниях.
После успеха колонии на Илосе станция Тихо оказалась завалена работой — надо было готовить корабли колонистов к полетам в новые звездные системы. Параллельно научные группы на Тихо и Медине начали работу над загадками Медленной зоны и инопланетных артефактов. Однако научные исследования шли не очень успешно — протомолекула и связанные с ней объекты настолько сложны, что ученые не знали, за что ухватиться, — даже несмотря на лабораторные журналы ученых “Протогена”, захваченные Фредом на станции Тот.
Впрочем, данные “Протогена” были использованы для разработки средств защиты вентиляции кораблей (в том числе “Бегемота”) от протомолекулы.
Их разработал ученый-химик с Ганимеда Боба Нодаи, которому Джонсон передал часть данных. Сейчас Боба Нодаи — секретарь ТС.
В то время к Джонсону обратился Клеменс, один из лидеров группы мормонов, который в очередной раз прибыл на Тихо в связи с продолжающимися юридическими разбирательствами вокруг “Наву”, отобранного Фредом у мормонов. Фред делегировал вопрос Клеменса Камине. Выяснилось, что Клеменс привез с Земли приватное сообщение от одного из ведущих ученых, Луиса Ву. В своем сообщении Луис Ву предлагал обменяться данными о протомолекуле, ранее принадлежавшими компаниям Жюля-Пьера Мао: у Луиса Ву был доступ к их отчетам, собранным спецслужбами ООН, когда они арестовывали имущество “Маоквик” на Земле, но не хватало данных из лабораторных журналов. Приватность была связана с тем, что спецслужбы наложили на все связанное с протомолекулой строгую секретность и по обычным каналам он связаться не мог. Камина приняла предложение, и обмен данными был произведен. Полученную информацию она переправила Чан Бао-Жи, ученому, с которым она была знакома в юности на Палладе, а сейчас он работал в лаборатории Медленной зоны на Медине.
Насколько ей известно, ученый обобщил данные и переправил их в материаловедческую исследовательскую лабораторию на Палладе, где их использовали для разработки нового материала. К сожалению, как выяснилось позже, этот материал обладал изъяном — со временем он терял прочность под действием радиации, и это привело к ряду аварий на кораблях, чинившихся на Палладе. В отличие от них, Луис Ву добился успеха — его компания смогла запатентовать карбосиликатное полотно, которое со временем стали использовать повсеместно.
Наиболее радикально настроенные астеры считали, что появление колоний уничтожает астеров — делая их ненужными с точки зрения ресурсодобывающих компаний Земли и Марса и отнимая у них жизненно важные ресурсы (и отчасти были правы). Поэтому радикальные группы АВП — вроде группы Вольтера и Эйми Остман — продолжали свою террористическую деятельность, а у пиратов вроде Мичо Па и Ляна Гудфорчуна появились новые цели — корабли колонистов. Однако до поры до времени их удавалось держать в рамках, и в космосе установился шаткий мир.
Однако Свободный флот Марко Инароса, сбросивший на Землю метеориты, все изменил. Политика снова сменилась войной, и всем пришлось выбирать, на чьей они стороне. Медина, которую, как казалось, контролировали люди Джонсона, внезапно оказалась в руках Инароса, а на самой станции Тихо, несмотря на все меры безопасности, произошел мятеж, в ходе которого украли сейф, где Фред хранил доставшийся ему от Холдена образец протомолекулы, и чуть не убили самого Фреда. Это Камина считает личным проколом, хотя Фред ни в чем ее не обвинял. После того как удалось арестовать мятежников, с Фредом связался Андерсон Доуз. По его словам, он не причастен к мятежу (в чем есть сомнения), но считает, что в текущей ситуации будет правильно присоединиться к Свободному флоту — чтобы влиять на Марко Инароса и строить новое государство для астеров. В качестве жеста доброй воли он предложил Фреду освободить арестованных мятежников.
Фред колебался, но в итоге отправился не к Свободному флоту, а на Луну — договариваться с представителями ООН и Марса о совместных действиях против Свободного флота, оставив Драммер на Тихо за себя.
К сожалению, назад он уже не вернулся — погиб из-за атаки Свободного флота, так что Драммер осталась его наследницей. Ей (вместе с Холденом) пришлось доводить до конца план Фреда по объединению сил астеров, не согласных с действиями Свободного флота, — среди них хватало террористов и пиратов, но так или иначе они согласились встать на их сторону. Кроме упомянутых в книге, к их коалиции также присоединилась Мари Тьон, глава профсоюза на Каллисто, которая оттуда по направленному лучу передавала на Тихо информацию о перемещениях кораблей “Свободного флота”. Примкнули даже Мичо Па и Доуз, отколовшиеся от Свободного флота.
После победы над Свободным флотом и основания Транспортного союза стало ясно, что путь Фреда был верным — астеры получили то, что им было нужно, и Драммер начала переориентировать Тихо для работы на ТС. Бредон Тихо, много лет владевший станцией, пока ей управлял Джонсон, не выдержал переезда на Луну и умер. Владельцем стал его сын, и нужно было как-то убедить его продать свое имущество.
Драммер предложила Мари Тьон начать работать на ТС — и Мари придумала способ убедить наследника Тихо в том, что дальнейшее владение станцией ему невыгодно. Иск о возмещении мормонам убытков за “Наву” все еще не был окончательно завершен. Хотя мормоны после того, как Медина стала узловой точкой на пути другим мирам, сильно уменьшили требования, Мари убедила суд ООН увеличить сумму, которую компания “Тихо” обязана выплатить общине мормонов, находящейся после падения метеоритов в тяжелом положении. После вынесения судебного решения Драммер связалась с наследником Тихо, сообщила ему об образовавшемся долге, и о том, что если он не готов выплачивать этот долг — ТС готов выкупить “Тихо” со всеми долгами. Наследник согласился, и станция “Тихо” перешла во владение ТС. За это пришлось выплатить большую сумму — но собственные ремонтные базы в Поясе были необходимы ТС для развития, а станция “Тихо” в следующие годы уже с запасом окупила эти затраты.
Сейчас, через 5 лет после основания, экономическая состоятельность ТС не вызывает вопросов — его влияние растет, и если все будет развиваться так же, то со временем он сможет диктовать свои условия Земле и Марсу, несмотря на то, что пока формально они контролируют его.
Так что важно, чтоб новые президент ТС, которого предстоит выбрать, сохранял прежний курс и ничего не испортил.
Уже на конференции Драммер внезапно узнала принадлежащий колонии Колонтариум грузовой корабль “Красный рассвет” — когда-то он назывался “Пеликан” и принадлежал Тихо. Судя по всему, он был захвачен Свободным флотом вместе с Мединой, а потом представители группы “Дальние горизонты” забрали его себе, когда откалывались от Свободного флота и отправлялись основывать Колонтариум. Так что в принципе можно пытаться потребовать его возвращения законным хозяевам или выплаты компенсации.
Все, что нужно знать перед стартом четвертого сезона «Пространства»
Премьера четвертого сезона «Пространства» состоится 13 декабря (спасибо, Amazon), а значит у нас есть время пересмотреть все предыдущие сезоны, с первого по третий. Но если у вас нет свободного времени между сегодняшним днем и пятницей следующей недели, информация ниже позволит вам узнать обо всех ключевых событиях
Небольшое примечание.
Если вы никогда не смотрели «Пространство» или отстали на несколько серий, постарайтесь найти время на изучение прошлых событий, прежде чем переходить к просмотру четвертого сезона. Не по той причине, что четвертый сезон будет непонятен новичкам. Вовсе нет. Гораздо приятнее будет смотреть новые серии, если вы будете знать всю предысторию и нюансы различных сюжетных линий.
Кроме того, «Пространство» — один из немногих современных сериалов, относящихся к жанру hard sci-fi, особенно такого качества. Здесь есть все: военная и политическая интриги, захватывающие сражения в космосе, научно-фантастические тайны, непривычно уважительный подход к реальной науке, поразительный дизайн и множество жарких конфликтов. Все это оживает благодаря удивительно многогранным героям. Несмотря на то, что многие персонажи четвертого сезона окажутся в совершенно новом мире, проделанный ними путь был поистине эпичным.
Основанный на романах Джеймса Кори (на деле данный псевдоним принадлежит двум авторам научно-фантастических произведений — Дэниелу Абрахаму и Таю Френку, входящими в число продюсеров), сериал «Пространство» рассказывает о событиях относительно далекого будущего (около 300 лет вперед).
На «игральной доске» три основных государства, основанных на Земле, Марсе и поясе астероидов. Все они живут в шатком мире, который постепенно начинает трещать по швам.
Земля по-прежнему считается доминирующей силой, но от ее былой славы осталась лишь пыльная оболочка. Безработица пожирает большую часть населения. Чтобы продвинуть свои законопроекты, уже некоррумпированные политики вынуждены прибегать к различным хитростям. У Марса есть внушительная военная сила, но сама планета до сих пор находится в мучительно затянувшемся процессе терраформирования. Между тем, Пояс рассматривается Землей и Марсом как нечто второсортное. Проживающие там люди выполняют грязную работу, добывая ресурсы для «внутренних» планет. Именно здесь зародились мятежники, сформировавшие «Союз Внешних Планет» (СВП). Долгое время этот альянс рассматривался как террористическая группа, но по мере развития сюжета сформировалось более дипломатичное государство, которое так и назвали — Пояс.
Что произошло дальшеВначале первого сезона «Пространства» на Фиби, одной из лун Сатурна, обнаруживается таинственная «протомолекула».
Поначалу никто не может разобраться, кто в этом виноват — Земля, Марс или Пояс. Но вскоре мы узнаем, что Жюль-Пьер Мао (Франсуа Шо), миллиардер с Земли, при поддержке нечестивых политиков, одержимых войной, использует протомолекулу для опасных экспериментов по созданию биологического оружия. Из него Мао хочет вывести гибрид суперсолдат, используя в качестве исходного материала похищенных детей.
Вскоре выясняется, что никто не может контролировать «синюю слизь», представляющую своего рода древнюю технологию пришельцев.
У нее есть своя цель и способности, выходящие далеко за пределы того, чего может достичь какой-либо человек. К середине третьего сезона это уже перестает быть тайной. В конечном счете, крушение Эроса на Венере приводит к формированию инопланетной структуры, именуемой Кольцом. Это пугающее и подающее ложные надежды космическое явление хоть и на (очень) короткое время, но объединяет человечество, столкнувшееся с самой великой неизвестностью.
Экипаж Росинанта: капитан-землянин Джеймс Холден (Стивен Стрейт), инженер с Пояса Наоми Нагата (Доминик Типпер), механик-землянин Эймос Бартон (Уэс Чэтэм) и пилот-марсианин Алекс Камаль (Кэс Анвар). Совершенно случайно в первом сезоне оказавшиеся «в одной лодке», они являются единственными выжившими после того, как Кентербери, их грузовой корабль со льдом на борту, был уничтожен в рамках крупного заговора, связанного с протомолекулой. Счастливчики оказываются на марсианском боевом корабле (переименованном в Росинанту) и моментально попадают на передовую, пытаясь помочь Земле, Марсу и Поясу астероидов, оказавшимся на грани войны.
Миллер/Следователь. В первом и втором сезонах Миллер (Томас Джейн) — детектив с Пояса, который становится одержим поиском пропавшей без вести дочери Мао, Джули (Флоренс Фэйвр). В свою очередь девушка связана с открытием протомолекулы. Именно по этой причине, в конечном счете, его путь пересекается с командой Росинанта. Миллер пожертвовал собой, чтобы увести Эрос от Земли. После крушения на Венеру он считался мертвым. В третьем сезоне появляется таинственная фигура знакомого нам «Следователя», созданного протомолекулой для переговоров с Джеймсом Холденом. Его советы имеют решающее значение при навигации к Кольцу, однако стиль разговора, как и мотивы, остается разочаровывающе загадочным.
Крисьен Авасарала. Авасарала (Шохре Агдашлу) — очаровательная, умная и для дипломата удивительно сквернословная женщина с Земли, яростно защищающая свою планету.
Однако она не верит в бессмысленную войну — особенно когда обнаруживает, что ее причины основаны на лжи, пропагандируемой недобросовестными коллегами и их богатыми спонсорами. Часть третьего сезона девушка проводит в бегах по космосу, пока не оказывается на борту Росинанта. Здесь она наконец-то может рассказать правду о том, кто стоит за проектом протомолекулы. После, в качестве новоиспеченного лидера, Авасарала возвращается на Землю.
Бобби Драпер. Когда мы впервые встречаем Бобби (Фэрнки Адамс) во втором сезоне, то видим ее патриотичным марсианским морпехом. Стойкость Бобби никогда не ослабевает, а целеустремленная преданность Марсу проявляется даже тогда, когда ее команда погибает как сопутствующий ущерб при испытаниях протомолекулярного оружия. Она вынуждена дать ложные показания. Затем, когда Бобби пытается сказать правду, ее выгоняют со службы. После побега с Земли бывший морпех помогает Авасарале покинуть космическую яхту Мао. Чуть позже с ее помощью команда Росинанта находит незаконную фабрику по созданию солдат, наполненных протомолекулой.
В этой миссии экипаж Росинанта с помощью Пояса спасает Марс от вторжения протомолекулы, начатого Мао, одним из бывших друзей планеты. Благодаря ее героизму Бобби повторно берут в морпехи. По крайней мере, там она пробыла до конца третьего сезона.
Камина Драммер. Миниатюрная, но задирчивая девушка с Пояса (роль которой исполняет Кара Джи), бывший помощник капитана на станции Тихо, в конечном счете становится капитаном «Бегемота» — гигантского колониального корабля, состоящего под командованием Пояса и превращенного в боевое судно. Несмотря на то, что в третьем сезоне новое государство Пояс входит в единый внутренний фронт с остальными планетами, закулисные конфликты между фракциями СВП приводят к тому, что экипаж Драммер считают ненадежным. Первым офицером на борту «Бегемота» является бывший пират Клэйс Эшфорд (Дэвид Стрэтэйрн), лояльность и методы которого достаточно подозрительны. После тяжелых ранений Драммер, Клэйс временно становится капитаном «Бегемота».
Вскоре Камина выздоравливает, а к концу третьего сезона эта парочка заключает непростое перемирие.
Третий сезон «Пространства» содержит сценарий из двух книг. Таким образом, здесь есть две захватывающие сюжетные линии со скачком во времени на несколько месяцев вперед. Во второй половине сезона, когда в Кольцо врезается наглый житель Пояса, оно внезапно «просыпается». Холдена подставляют, делая его виновником подрыва корабля ООН от имени Пояса. По совету «Следователя» (которого видит только Холден) Росинанта входит в кольцо, чтобы уклониться от торпеды, выпущенной с «Бегемота». Холден и «Следователь» направляются к светящейся загадочной сфере в центре Кольца. В то же время их преследуют марсианские морпехи вместе с Бобби на борту. Как говорит Амос, здесь много «странного дерьма», которое вблизи становится еще страннее.
Оказавшись внутри станции, Холден получает ослепительное и ужасающее послание от древних пришельцев, создавших протомолекулу.
Это кладбище. Нам нужно покинуть это место и больше сюда никогда не возвращаться.
Но уйти отсюда невозможно, поскольку все корабли в Кольце удерживаются его мощным силовым полем. Кажущийся многообещающим план со взрывом станции только мешает побегу. Экипаж Росинанта предупреждает всех, что план со взрывом станции приведет к тому, что Кольцо попросту уничтожит все находящиеся внутри корабли. Наконец, все корабли (Земли, Марса и «Бегемот» с Пояса) складывают оружие, демонстрируя Кольцу, что они не представляют угрозы.
В ответ на это Кольцо мирно открывает сотни ворот и порталов, ведущих к 1300 обитаемым системам. Размышляя о неудержимом стремлении человечества к исследованиям, Холден высказывается следующим образом:
Новый рубеж. Это будет еще одна пропитанная кровью золотая лихорадка.
В видении Холден и Миллер оказываются на пляже и, глядя на порталы, делятся друг с другом мыслями.
Холден: «Цивилизация, построившая Кольцо, исчезла. Стерта. Что могло их убить?».
Следователь: «Это я и хотел бы узнать. Пора отправляться в путь…».
Таким образом, в четвертом сезоне мы отправимся вслед за Росинантой к одной из новых систем, чтобы увидеть, как живут люди, пытающиеся заселить планету на этом новом рубеже. И, возможно, мы узнаем гораздо больше о «деле» Миллера.
Больше статей на Shazoo
- HBO Max заказала анимационный научно-фантастический сериал для взрослых Scavengers Reign
- Громы, молнии, жуки и пыль — опасности покинутого мира в трейлере Forever Skies
- Космическое сражение на новом трейлере Falling Frontier
Тэги:
Источники:
Ленни Кравиц возглавил трибьют барабанщика Earth, Wind & Fire, скончался в возрасте 67 лет
Барабанщик Фред Уайт из новаторской группы Earth, Wind & Fire скончался в возрасте 67 лет.
в воскресенье (по местному времени).
ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ВЫШЕ: Земля, Ветер и Огонь исполняют известную песню.
Смотрите лучшие в мире реалити-шоу, развлекательные и криминальные шоу бесплатно на 7Bravo на 7plus >>
«Сегодня наша семья опечалена потерей удивительного и талантливого члена семьи, нашего любимого брата Фредерика Юджина «Фредди Уайт», — сказала Вердин.
Вердин, один из основателей и басист группы, получившей премию Грэмми, основанной в 1969 году, сказал, что «брат номер 4 в семейном составе» теперь «играет с ангелами».
В то время как Вердин назвал своего брата одним из основателей группы в дань уважения, покойный перкуссионист не упоминался ни на одном альбоме Earth, Wind and Fire до 19 лет.74.
Барабанщик Фред Уайт из новаторской группы Earth, Wind & Fire умер в возрасте 67 лет. Фото: Rob Verhorst/RedfernsОн продолжал играть с группой вживую и на многочисленных записях до середины 1980-х.
Морису Уайту приписывают создание группы, которая объединила фанк, поп, джаз и диско для создания хитов 1970-х, включая September, Boogie Wonderland и Shining Star.
Он умер в 2016 году.
Монте Уайт, тур-менеджер группы, умер в 2020 году в возрасте 66 лет. 71-летний Вердин Уайт также вспомнил своего брата Рональда Уайта в своем онлайн-мемориале младшему брату Фреду Уайту, которого он назвал «детским протеже».
«Барабанный с ангелами»
«Он присоединился к нашим братьям Морису, Монте и Рональду на небесах и теперь играет с ангелами!
«Ребенок-протеже, член EWF ORIGINAL 9, с золотыми рекордами в юном возрасте 16 лет! Он был братом номер четыре в семейном ряду.
«Но более того, дома и за его пределами он был замечательным братаном, всегда веселым и восхитительно озорным!
«И мы всегда могли рассчитывать на него, чтобы сделать, казалось бы, плохую ситуацию более беззаботной!
«Он будет жить в наших сердцах вечно, упокойся в силе любимый Фредди. Мы благодарим вас всех за вашу любовь, благословения и поддержку в это время. Пари высоко, братишка, мы любим тебя до сияния и обратно!»
Уайт играл вживую с Earth, Wind & Fire и на многочисленных записях до середины 1980-х.
Фото: APАмериканский певец и автор песен Ленни Кравиц вспоминал Уайта как «настоящего короля», отдавая дань уважения.
Комментируя пост Verdine в Instagram, Кравиц написал: «Выражаю свою любовь и глубочайшие соболезнования вам и семье.
«Настоящий король»
«Я был счастлив быть в его присутствии и благословлен тем, что находился под его влиянием. Настоящий король. Покойся с силой».
На официальной странице группы в Instagram также размещено видео соло Уайта, играющего на барабанах на концерте в Rockpalast в Эссене, Германия, в рамках их мирового турне в 1979 году в честь покойного музыканта.
Earth, Wind & Fire вошли в Зал славы рок-н-ролла в 2000 году, где их живые выступления были признаны «спектаклем магии, мускулов и музыкальности».
Чтобы узнать больше о знаменитостях, посетите 7Life на Facebook.
Появляются новые подробности после ужасной снежной аварии актера Джереми Реннера
Любимый рэпер, сотрудничавший с Эминемом, умер в возрасте 43 лет
Если вы хотите просмотреть этот контент, пожалуйста, измените свой .
Чтобы узнать больше о том, как мы используем файлы cookie, ознакомьтесь с нашим Руководством по файлам cookie.
Мел Льюис: Тихий огонь
Это адаптация статьи Mel Lewis In Memoriam, опубликованной в июньском номере журнала Modern Drummer за 1990 год.
Часто, когда Мел Льюис играл со своим джазовым оркестром, он улыбался. Это не была улыбка «шоу-бизнеса», как у Джо Джонса, и она не была похожа на восторженную ухмылку Луи Беллсона, которая, кажется, присутствует независимо от того, играет он или нет. Мэл был более тонким. Вы должны были быть очень близко, чтобы увидеть это, и многое из этого было в его глазах. Это был взгляд полного умиротворения и удовлетворения — такой взгляд можно увидеть у человека, сидящего в мягком кресле перед камином. Для Мэла барабаны были его мягким креслом, а оркестр — очагом. Он был огнем.
Но это был не яркий, танцующий огонь. Огонь Мела состоял скорее из тлеющих углей, которые давали проникающее тепло — уютный огонь, но с достаточным количеством вспышек пламени, хлопков и потрескивания, чтобы вы могли время от времени вздрагивать, если вы начинали чувствовать себя слишком комфортно.
Вы никогда особо не беспокоились о том, что этот огонь выйдет из-под контроля, но все же вам хотелось следить за ним. Это может вас удивить.
Мел Льюис был известен как человек, который не боялся высказывать свое мнение. Он мог показаться резким, особенно в печати, но, узнав его поближе, понимаешь, что ничего злого в его словах нет. Он просто называл это так, как видел, и часто в его глазах мелькал огонек, который наводил на мысль, что он намеренно дерзок. Он так любил музыку, что не мог пропустить некоторые вещи, не сказав что-то, что могло бы заставить других задуматься о том, что они делают. «Мел мог быть сварливым, — сказал Дэнни Готтлиб в ночь смерти Мела, — но у него было доброе сердце».
Это проявилось в его игре. У Льюиса был совершенно оригинальный подход к игре на барабанах в биг-бэндах, и единственная причина, по которой ему это сошло с рук, заключалась в том, что он играл с таким чувством убежденности. Он знал, что был прав, и заставил вас поверить в это. Он не обязательно говорил, что другие подходы были неправильными, но поскольку его подход был основан больше на поддержке группы, чем на привлечении внимания к себе, ему иногда приходилось доказывать, что он играет по своему выбору, а не потому, что ему не хватает способностей.
Конечно, он был бы первым, кто признал, что многие барабанщики могли бы победить его в конкурсе техники. Но он часто выигрывал на более тонком уровне; рядом с ним многие барабанщики выглядели неприятными из-за того, что слишком много играли.
Льюис часто жаловался, что для большинства людей «отбивные» означают «скорость». Мэл прекрасно справлялся с быстрым темпом. Но он никогда не был одним из тех, кто бросал ударные партии. Для него отбивные были связаны с владением инструментом, чувством цвета и, прежде всего, способностью качаться. «Я понял, что сила барабанов заключается в плавном скольжении ритма», — сказал он однажды Стэнли Краучу. «Это не было объемом». Мэл мог играть громко, когда того требовала ситуация, но мог играть и очень тихо. Частый комментарий о его группе, которым он очень гордился, заключался в том, что они играли с более широким диапазоном динамики, чем большинство больших групп.
Льюис обладал умением выбирать подходящую тарелку для каждого солиста, а также мог добиться удивительного разнообразия звука от каждой тарелки.
«Я унаследовал любовь к тарелкам от Мела», — говорит Готлиб, на которого в годы становления сильно повлиял Льюис. Мел, со своей стороны, очень уважал Дэнни. Однажды я был в комнате с Мелом и Бадди Ричем, и Рич говорил, что большинство рок-барабанщиков, которых он знал, не смогли бы сидеть в такой группе, как его или Мела, и знать, что делать. «Я знаю пару парней», — ответил Мэл. «Дэнни Готлиб, например. Он может играть рок, но иногда я нанимаю его на замену, и ребята из группы его любят. Он может играть во всех стилях». Бадди кивнул. «Это то, что вы должны уметь делать, если хотите называть себя барабанщиком».
Мэл определенно мог играть во всех стилях, и каким бы непревзойденным джазовым музыкантом он ни был, у него не было никакого отношения к танцевальной музыке. Он был совершенно счастлив сыграть свадьбу — этнические танцы, хоки-поки и все такое. «Игра для танцоров — отличная тренировка для барабанщика», — сказал он мне. «Это действительно учит быть последовательным».
Джаз, конечно, был его самой большой любовью, и он всегда задавал мне стандартный вопрос, когда мы разговаривали: «В вашем журнале есть какие-нибудь джазовые барабанщики, так что мне будет что почитать»? Но было очевидно, что он читал все статьи, потому что он часто комментировал то, что неджазовый барабанщик сказал в интервью.
И у него был более открытый ум, чем многие думали. Несколько лет назад в В интервью DownBeat , говоря о важности свинга, Льюис сказал, что он слышал много свинга в барабанщиках Джеймса Брауна. В октябре этого года Макс Вайнберг организовал для Мела, Джо Морелло и Дэнни Готлиба посещение концерта Rolling Stones на стадионе Shea и нанес визит за кулисами Чарли Уоттсу, с которым Мел впервые встретился, когда оркестр Чарли Уоттса играл в Нью-Йорке. А сам Мел давал несколько рок-концертов в 50-х и 60-х, когда работал в студии. Я был поражен, когда узнал, что он был барабанщиком в «Alley Oop».
Но каким бы непредвзятым ни был Льюис в одних вещах, в других он мог быть крайне непреклонен. Он категорически отказывался верить, что кто-то может раскачиваться парным хватом. Он думал, что электронные барабаны и драм-машины были худшими вещами, которые когда-либо были изобретены, не потому, что он был против технологий, а просто потому, что они лишали работы настоящих музыкантов. Фактически, в статье MD в 1985 году он зашел так далеко, что предложил взорвать компанию, которая производила машины LinnDrum.
Я не мог не позвонить Мэлу, когда узнал, что Линн обанкротилась. Новость он воспринял спокойно. «Это потому, что они делали то, что никогда не должно было быть сделано», — сказал он.
Собственный вкус Мела в оборудовании был скорее традиционным. Он оставался с головами из телячьей кожи до самого конца, потратив на это значительные усилия и затраты. Он любил старые Ks и читал лекции любому, кто слушал, о том, что не так с современными тарелками. (Короче говоря, они были слишком тяжелыми.) Его выбор оборудования был настолько связан с его манерой игры, что иногда было трудно разделить их. Я помню, как разговаривал с Питером Эрскином через несколько дней после того, как он заменил Льюиса в «Авангарде». «Я не собирался пытаться звучать как Мел, — сказал Эрскин, — но как только я сел за его барабаны и тарелки, из меня начал исходить определенный «Мелнесс».
Мэл любил молодых барабанщиков и много делал для их поощрения. Но он никогда не давал уроков как таковых. «Я преподаю каждый вечер понедельника в Vanguard», — часто говорил он.
Однако он приглашал молодых барабанщиков к себе на квартиру, чтобы послушать записи и обсудить музыку, или он пошел с ними, чтобы выбрать тарелки или сделать что-нибудь еще, что он мог, чтобы помочь или посоветовать им в их карьере, например, нанять их. чтобы заменить его в Village Vanguard всякий раз, когда он уезжал в Европу. И время от времени он звонил мне в MD , чтобы предложить мне прислушаться к какому-то молодому барабанщику, который начал играть в Нью-Йорке. Дэнни Готлиб, Джоуи Бэрон, Кенни Вашингтон, Адам Нуссбаум, Джим Брок, Деннис Макрел и Барбара Мерджан — вот лишь некоторые из множества барабанщиков, о которых Мел внёс свой вклад в распространение информации. Он определенно был фигурой отца для многих из них.
Точно так же он поступил с этим журналистом. Однажды, когда он задал мне обычный вопрос о будущих джазовых барабанщиках в MD , я ответил, что надеюсь в ближайшее время взять интервью у Бадди Рича, но у меня возникли проблемы со связью с ним.
«Я думаю, что он в Европе, но было бы здорово, если бы вы написали о нем статью», — ответил Мэл, и обсуждение перешло в другое место. Через пару недель Мел позвонил мне. «Я только что говорил с Бадди и сказал ему, что вы хотите взять у него интервью. Он сказал, что будет в Нью-Йорке в Bottom Line недели через три и тогда поговорит с вами. Это достаточно скоро»? — Э… конечно, — ответил я, открыв рот.
Мэл не только назначил время и место для интервью, но даже сопровождал меня, когда я шел на него. Хотя к тому времени я уже несколько лет брал интервью у барабанщиков, меня пугала мысль о конфронтации с Бадди Ричем. Но присутствие Мэла меня успокоило. Интервью прошло отлично, и я уверен, что в немалой степени это произошло благодаря тому, что Мел проложил мне путь.
Бадди явно очень уважал Мела. «Мел не похож ни на кого другого, — сказал Бадди, — и это лучшее, что можно сказать о любом музыканте».
Мел Льюис, настоящее имя которого Мелвин Соколофф, родился в Буффало, штат Нью-Йорк.
Он начал профессионально играть в пятнадцать лет и работал с группами Ленни Льюиса, Бойда Реберна, Альвино Рей, Текса Бенеке и Рэя Энтони. Он присоединился к группе Стэна Кентона в 1954 году, что привлекло к нему внимание всей страны, и несколько рецензентов назвали его первым барабанщиком, который заставил группу Кентона свинговать. Это также дало ему возможность развивать свой «подход малых групп к большой группе». Мэл хотел играть больше как бибоп-барабанщики того времени, используя тарелки райд больше, чем хай-хэт, разбивая ритм и время от времени бросая «бомбы». Это не подходило большинству свинговых/танцевальных групп, с которыми Льюис впервые играл, но идеально подходило Кентону, с которым Мел проработал три года.
Льюис переехал в Лос-Анджелес в 1957 году и работал с биг-бэндами Терри Гиббса и Джеральда Уилсона, а также с пианистом Хэмптоном Хоузом и тромбонистом Фрэнком Розолино. Он также руководил группой вместе с Биллом Холманом. В 1962 году он совершил поездку в Россию с Бенни Гудменом.
Он вернулся в Нью-Йорк в 1963 году и работал с Беном Вебстером и Джерри Маллиганом. В 1965 году Льюис и трубач Тэд Джонс (брат Элвина) сформировали биг-бэнд Тэда Джонса и Мела Льюиса, который в феврале 1966 года начал регулярные концерты по понедельникам в Village Vanguard в Нью-Йорке. Они также много записывались и гастролировали, включая поездку в Советский Союз в 1972. В 1978 году Джонс покинул группу, чтобы переехать в Европу, но Мел сохранил группу, назвав ее Джазовым оркестром Мела Льюиса.
Одной из самых отличительных черт группы был акцент на солистах, которым всегда давали простор для разминки. Услышать группу вживую часто было все равно, что услышать две группы в одной. «Биг-бэнд — это только тогда, когда все играют вместе», — сказал мне однажды Мэл. «Когда кто-то солирует, это квартет».
Пару лет назад у Мэла диагностировали меланому, форму рака, которая имеет тенденцию появляться в различных частях тела. Это началось с его руки, затем попало в легкие и, в конце концов, попало в мозг.
Но когда бы я ни разговаривал с Мелом за последние два года, он всегда был оптимистичен. Несколько раз он заявлял, что худшее уже позади и что он на пути к полному выздоровлению. Он шутил о том, что выглядел как Коджак, когда из-за химиотерапии у него выпадали волосы, но всякий раз, когда лечение заканчивалось, он хвастался, что его волосы начинают возвращаться, и что врачи сказали ему, что они станут гуще, чем раньше.
В основном он был полон решимости продолжать играть, что он и сделал. За последние два года он совершил несколько поездок в Европу и сделал несколько записей. На первом стипендиальном концерте памяти Бадди Рича, состоявшемся на Лонг-Айленде в апреле 1989 года, Льюис получил первую награду Бадди Рича за заслуги перед жизнью. В октябре следующего года Мел был удостоен чести на концерте Американского джазового оркестра. В январе этого года он прошел клинику и выступил со своей группой на съезде NAJE в Новом Орлеане — вопреки совету своего врача. «Я должен показать этим людям, что такое звучит как настоящая группа », — сказал он Адаму Нуссбауму.